Заветы отцов наших. Часть 1-2 - Страница 137

К оглавлению

137

— Наши действия… — я на секунду задумался — поднимаем четыре Ф18 с Гарпунами, это будет нашей страховкой на самый крайний случай. Переходим в режим радиомолчания, всю радиоаппаратуру только на прием, отключаем все радары кроме жизненно необходимых. Выставляем на палубе наблюдателей, при приближении к авианосной группе неопознанного самолета или корабля применяем оружие без предупреждения.

— Согласен — контр-адмирал пошел на «остров» чтобы отдать необходимые распоряжения.

А я остался на палубе, вглядываясь вдаль, в черноту ночи. Через два часа — рассвет…


Персидский залив
11.10.2006 г. ночь
Фаза 1


— Точка сброса!

В головном МН-47 идущем на высоте более тысячи метров без огней было темно и шумно. Рев двигателей бил по барабанным перепонкам даже, несмотря на специальные наушники, в просторном десантном отсеке вертолета горел тусклый красный свет, делая сосредоточенные лица десантников похожими на лица чертей, вырвавшихся из ада. Все понимали, что задача стоит непростая, а выданные перед взлетом дозиметры направили мысли многих по совсем плохому руслу. Тем не менее, никто даже не думал о том, чтобы не выполнить приказ, все молча и сосредоточенно настраивали себя на бой.

Четверо десантников, отягощенные баулами с парашютами подошли к самому краю люка, за которым простиралась мрачная мгла. Прыгать решили одновременно, иначе разбросает — друг друга потом не найти. Выпускающим вызвался быть сам полковник Де Вет

— Готовность!

Каждый из четверых десантников поднял сжатый кулак.

— Пошли! — Де Вет хлопнул по плечу Сантино, тот бросился к люку и трое «котиков» бросились следом за ним. Миг — и тьма за бортом вертолета поглотила их.

Ночной прыжок — занятие неприятное и небезопасное. Как только десантники покинули вертолет — их почти сразу расшвыряло в стороны бешеным потоком ветра от лопастей вертолета. Кувыркаясь в черном облаке, они почти сразу потеряли друг друга.

Алан Сантино, как и другие члены его маленькой группы, несмотря на то, что были боевыми пловцами, после перехода в "команду изоляции" освоили весь спектр парашютных прыжком: с большой, с малой высоты, ночью, на воду, с оружием. Поэтому почти сразу после выброски они сразу стали действовать, действовать так, как многократно было отработано на учениях.

Прежде всего, надо стабилизировать падение. Причем быстро — автомат раскрытия парашюта был установлен на пятьсот метров. Сейчас они беспорядочно кувыркались в воздухе, отягощенные оружием — в результате парашют мог просто неправильно открыться. Поэтому Сантино, улучив выгодный момент, резко раскинул руки и ноги, подобно пауку. Ветер еще попытался поиграть с попавшим в его стихию человеком, как ребенок играет со щепкой, несущейся в весеннем звонком ручье, но быстро понял, что бесполезно и оставил десантника в покое. Теперь Сантино словно парил в воздухе на упругой воздушной подушке, приближаясь к земле.

Несмотря на всю подготовку, рывок открывшегося парашюта оказался неожиданным и сильным. Только что он свободно парил в воздушном пространстве — и вдруг резкий рывок подвесной системы буквально выбросил его из реальности на микронную долю секунды. Только что он падал со скоростью примерно шестьдесят метров в секунду — но раскрывшийся парашют мгновенно снизил ее в двенадцать раз, до пяти метров в секунду. От такого резкого торможения темнеет в глазах даже у подготовленного человека. Тем не менее, Сантино как и в первый раз испытал дикий восторг от того, что снова прошел через это. Он снова познал небо! Познал и опять победил!

Падение еще замедлилось, большой прямоугольный купол парашюта из черного как ночь нейлона раскрылся как нельзя лучше, позволяя парашютисту управлять своим падением. Сантино взглянул на закрепленный на его левой руке маленький экран специальной системы GPS, на котором зелеными светляками светились еще три точки, помимо его отметки в центре экрана. Значит, раскрылись все штатно. Близко друг к другу никто не приближался — столкновение двух парашютистов в воздухе может привести к крайне тяжелым последствиям.

Нижняя граница облачности в этот день находилась на высоте примерно триста метров над уровнем моря. Луны видно не было, но когда парашютисты пробили слой облаков, это почувствовали все. Тьма вокруг не то, чтобы рассеялась… Просто она стала какой-то другой. Да и воздух вокруг стал другим, не таким влажным и похожим на вату как в зоне облачности.

Пора! Сантино надвинул на глаза монокуляр ночного видения, закрепленный на каске — и чуть не вскрикнул от удивления. Стальная громада танкера была почти под ним, всего метрах в пятидесяти слева. Примерно рассчитав время, оставшееся до касания палубы, Алан взялся за управляющие стропы…

Касание! Алан Сантино целился ногами в крышку громадного люка, закрывающего один из нефтяных резервуаров. Конечно не лучшая точка приземления — крышка была покрыта тонким слоем нефти вперемешку с пленкой соленой воды — но остальные были еще хуже. На палубе танкера была куча трубопроводов, запорных механизмов, насосов — напоровшись на них можно было вообще разбиться насмерть. Парашют шел нервно, все-таки танкер создавал завихрения воздуха. Над точкой, которую Сантино наметил как точка приземления, он рванул за стропы, гася купол. Прыжковые ботинки коснулись металла, раздался приглушенный, но удар об металл. Сантино упал на стальной люк, чуть подальше с почти неслышным шорохом на стальную тушу танкера упал черный нейлон парашютного купола. Перекатившись, Сантино первым делом расстегнул кобуру на бедре и достал бесшумный Мк23.

137