Заветы отцов наших. Часть 1-2 - Страница 129

129

— На верхний этаж!

Держать оборону до эвакуации лучше всего там — это господствующая высота. Лифт здесь когда то был, но сейчас вместо него — только черный проем шахты лифта на каждом этаже, куда сбрасывают с этажей нечистоты. На каждом этаже — море мусора. Воняет страшно. Прикрывая друг друга, поднимаемся с этажа на этаж. Навстречу нам бегут иракцы, таща свой жалкий скарб — наученные горьким опытом они предпочитают скрываться при первых же признаках перестрелки. Когда здесь начинают стрелять — стреляют по всему что движется. Оружие если у кого и есть, то к нам с оружием предпочитают не выскакивать. И правильно — целее будете…

Восьмой этаж…

— Берем всю взрывчатку, которую есть. Обваливаем пролеты!

В здании два подъезда, лестницы между ними соединяются длинным и прямым коридором. Один этаж надо оставить про запас. Снизу уже слышны автоматные очереди — хаджи поднимаются.

— Душан! Держи ту лестницу!

Душан со своей маленькой группой скрывается в темном коридоре, Рик минирует лестничный пролет. Я стреляю одиночными вниз, чтобы не допустить прорыва хаджей.

— Шариф!

Сам Шариф ранен, перевязан какой-то грязной тряпкой, но глаза горят мрачным огнем…

— Бери своих! На девятом этаже вытаскивайте все дерьмо что найдете, стройте баррикады! У самой лестнице, ведущей на крышу! Нам продержаться полчаса надо!

Моя "иракская гвардия" исчезает наверху.

— Слушай… — Рик как-то замялся — ты не думаешь, что они выстрелят нам в спину?

— А ты не поворачивайся спиной! Минирование закончил?

— Закончил, но взрывчатки мало….

— Хрен с ним! Душан!

— На связи!

— Готовность?

— Готов!

— Отступай к нам и взрывай!

Выпустив по очереди вниз, для острастки отступаем в глубину коридора, чтобы не задело взрывной волной….

БАХ!

БАБАХ!!!!

Взрыв там, где минировала группа Душана намного сильнее, видимо у них взрывчатки больше осталось. У нас же взрыв слабый…

— Проверяем!

Бежим вперед — и напарываемся на автоматные очереди. Пришедшие в себя после взрыва хаджи лупят вверх неприцельными очередями, пули ударяются в потолок, выбивая бетонную пыль и крошку. Из-за угла бросаю гранату, машинально отмечая, что предпоследняя. Через пару секунд гремит взрыв, знакомый визг осколков, истеричные очереди резко обрываются.

Одного взгляда хватает, чтобы понять — скверно дело. Лестничный пролет не рухнул, покорежить покорежило, но пробраться можно. В искореженной взрывом мешанине армированного бетона лежит разорванное тело в серой иракской одежде — видимо, попал под взрыв гранаты…

— Босс!

— На связи!

— У нас красиво! Весь пролет рухнул, стена почти обвалилась! Не пройти!

— Давай сюда!

Через минуту нас становится уже пятеро. Шестой остался внизу…

— Уходим на девятый! Нехрен здесь делать!

Прикрывая друг друга очередями, прыгаем по искалеченной лестнице. Поднимаем вверх адмирала, который до сих пор в каком то странном состоянии — вроде в сознании, но никак не реагирует на внешние раздражители, и Ковальски. Снизу летят пули, хаджи все-таки упорно лезут наверх. Это бы упорство, да на что-нибудь полезное.

Тем временем хаджи, окружив здание, начинают лупить по стенам из гранатометов и крупнокалиберных пулеметов. Здание, кажется, даже раскачивается от постоянных разрывов…

Наверху уже сделаны баррикады. Из всех комнат вытащено то, что когда с гордостью могло именоваться мебелью, а теперь является конкретным хламом. Из этой рухляди весьма грамотно сооружены две кучи, одна рядом с лестничным пролетом, так чтобы можно было стрелять по лестничному пролету, вторая подальше, у ведущего на крышу люка. Обе баррикады укреплены еще черными пластиковыми, отвратительно воняющими мешками. Американская администрация раздавала такие мешки целыми упаковками, надеясь, что люди будут собирать в них мусор и вывозить. Люди мусор собирали — но не вывозили, просто выбрасывали из окон или складировали в коридорах или сбрасывали в шахту лифта. Как говорится, с глаз долой из сердца вон. На жаре все это гнило, превращаясь по силе воздействия в химическое оружие. Но пулю пара таких мешков вперемешку с мебелью задержит. Если не задохнемся — останемся живы.

На баррикадах мы продержались минут пятнадцать, не больше. Хаджи лезли как тараканы, за считанные минуты все наши импровизированные укрытия превратились в хлам. Ранены к этому времени были уже все, держались только на заряде адреналина. Мыслей в голове не было вообще, только инстинкты — не пропустить, попасть, вовремя перезарядить, прикрыть.

— Валите все! На крышу! Я прикрываю!

Сменил магазин, прицелился. Впереди, в темноте коридора метнулась тень.

Та-тах!

Автомат дернулся, тень упала мешком, перекрыв проход.

— Аллаху Акбар!!!!

Истошный, гортанный крик, рассчитанный на то, чтобы запугать врагов. Фанатики чертовы. Выпустив очередь, я отступаю ко второй баррикаде, находящейся у самой лестницы. И оставляю сюрприз у первой — подкладываю гранату с выдернутой чекой под крайний мешок, лежащий на баррикаде. Кто пройдет мимо — скорее всего, сдвинет мешок в сторону. И тогда…

Взрыв прозвучал неожиданно даже для меня. Совсем отупевший от стрельбы, я не заметил хаджей, которые поднялись на этаж и приготовились к броску. Но гранату кто-то из них все-таки зацепил…

БАХ!

Кого-то, кто крался в темноте коридора, отбрасывает вперед, большая часть осколков уходит в саму баррикаду, но часть осколков все-таки находит свои жертвы. Вспышка взрыва на долю секунды высвечивает коридор и первую баррикаду — и я добиваю туда все, что осталось в магазине.

129